Дорогие друзья! В эти дни Мемориальный комплекс «Партизанская поляна» готовится встретить свой 55 день рождения. Нам очень хотелось рассказать вам, как изменилась наша Поляна за эти годы, но сделать это немного необычно. Всё-таки жизнь только один раз ставит сразу две пятёрки! Да и твёрдый отличник может позволить себе немного поэкспериментировать. Поэтому мы решили представить вашему вниманию не строгую статью и не сухую историческую справку, а небольшой очерк, может быть, даже рассказ, в котором постарались отразить самые важные перемены в облике нашего комплекса. Надеемся, что вам будет интересно.
Прогулка длиной в 55 лет
Последние деньки летних каникул — прощальный привет свободы перед новым учебным годом. Взрослые и дети, словно желая впрок насытиться приятными впечатлениями и эмоциями, устремились на природу, в парки, музеи и к достопримечательностям. Да и погода в этом году таким поездкам благоприятствовала.
Над Партизанской поляной синело высокое небо, солнце весело играло лучами на зелёной листве аллей, ящерицы испугано разбегались от ног посетителей и прятались в траву. Посетители тоже прятались — от жары в тень. Её на всех не хватало.
По дорожке от Музея к Полукруглой стеле шли двое — статный моложавый мужчина с посеребрёнными висками и бойкий загорелый мальчик.
— Деда, деда, — Юра настойчиво тянул Виктора Петровича за руку, — пойдём танки смотреть.
— Ну, пойдём, — кивнул дед. — Только, пожалуйста, не спеши.
— А ты меня на танк посадишь?
— Нет, Юра. Вот подойдём, увидишь, что на табличке написано, — Виктор Петрович сделал голос строгим. — «На экспонаты забираться запрещено». В общем, нельзя тут по танкам лазить, даже если очень хочется.
— А ты сам в детстве не лазил?
— А в моём детстве тут танков не было.
— Как не было? А что было? — удивился мальчишка.
— Ничего. Просто поляна была. И лес. Эта выставка военной техники появилась здесь только в 2007 году.
— Так это давно! — Юра равнодушно махнул рукой и аргументировал: — Меня ещё не было.
— Ну, для тебя — давно, а для меня — не очень. Когда видишь, как тут всё изменилось, понимаешь, насколько быстро летит время.
— А тут многое поменялось?
— Ну! — протянул Виктор Петрович. — Не то слово. И всё на моих глазах. Я ведь впервые побывал здесь, когда комплекс только-только открывали. Представь себе, в тот самый день — 17 сентября 1969 года.
— На День города?
— Точно. Мне тогда было, как тебе сейчас, десять лет. Народу здесь было… Тьма! Всё людьми было заполнено. Меня отец на плечи посадил, чтобы виднее было. А стояли мы во-о-он там, — Виктор Петрович указал на дорожку слева от обелиска «Знамя» и остановился. — Звучала музыка, выступали бывшие партизаны. Тогда их ещё много было в живых. А потом на бронетранспортёре с площади Партизан привезли факел. И Павел Камозин — это, Юра, наш земляк, лётчик, дважды Герой Советского Союза — зажёг Вечный огонь. Он был в лётной форме, с красной лентой Почётного гражданина города через плечо, с двумя медалями «Золотая Звезда» на груди. Красивая церемония. Вот с тех пор я сюда каждый год хоть разок да приезжаю. Ребёнком — с родителями и школьными экскурсиями. С бабушкой твоей — на свадьбу. Потом — с твоим папой, когда он ребёнком был. А теперь — с тобой.
— И раньше тут всё по-другому было? — спросил Юра и потянул деда вперёд, к танкам.
— Ну, смотри. Когда комплекс открыли, тут были только — загибай пальцы — обелиск «Знамя» на холме. Это раз. Такая же белоснежная полукруглая стела — вот та, что сзади, — теперь она покрыта красным гранитом. Это два. Стена скорби — три. И Вечный огонь — четыре. Всё.
— А музей?
— Его ещё не было. Музей открыли, дай бог памяти, в 1977 году. И заметь, он был не такой, как сейчас. Был только один этаж и только один зал. Музей совсем недавно — четыре года назад — перестроили и увеличили. Кстати, диорама «Взрыв «Голубого» моста, которая тебе так понравилась, тоже не сразу появилась, а через 15 лет после открытия комплекса. Вот так. Я, возможно, был одним из первых её посетителей.
— А землянки были?
— Только одна. А ту, которую мы сейчас посещали — со столом, лежанками и печью «буржуйкой» — открыли вместе с музеем, в 1977-м. И «партизанской деревни» — это там, где ты чугунок в печь ставил — тоже не было. Не было и Аллеи Героев — помнишь, мы бюсты смотрели, напротив Вечного огня. Её в 2014 году открыли.
— Это же когда я родился!
— Да, вы в некотором смысле ровесники.
Виктор Петрович пару секунд помолчал, что-то вспоминая, и продолжил:
— Кстати, Вечный огонь раньше был не там, где сейчас, а ближе к обелиску «Знамя», возле Стены скорби. На её месте теперь как раз и находится Аллея Героев.
— То есть это не та Стена, на которой мы прапрадедушку искали?
— Нет. Эту большую Стену памяти, со знамёнами и фигурами, открыли в 1986 году. И, кстати, тоже 17 сентября. А старая Стена скорби была гораздо меньше — на ней было около семисот имён погибших партизан. На новой — 7700.
— А почему так?
— На старой Стене были выбиты имена погибших партизан только двух бригад — имени Кравцова и имени Щорса. Их боевой путь начинался на этой поляне. Бойцы принимали здесь присягу. Кстати, поэтому и главный обелиск сделан в виде знамени — присягу же у знамён принимают.
— То есть тут и вправду были партизаны? — Юра остановился и взглянул на деда.
— Да, в 1941 году, в самом начале войны. Потому-то и выбрали это место для мемориала. И изначально здесь всё было посвящено этим двум бригадам — и Стена скорби, и обелиски, которые на партизанской тропе стоят. Но вскоре «Партизанская поляна» стала памятником всем народным мстителям брянских лесов, поэтому и новую Стену памяти возвели.
— Деда, смотри, а вот того памятника тут тоже раньше не было!
Виктор Петрович обернулся и посмотрел, куда показывал внук.
— А, ты про бюст разведчика Павла Судоплатова. Всё верно. Его два года назад открыли. Так что уже при тебе на Поляне появилось кое-что новое. А сколько ещё появится! Ладно, давай двигать к танкам, а то мы так никогда не доберёмся.
И они двинули.
Иван Бирюков, старший научный сотрудник
