Проект «Русская классика в театре кукол» начнётся в Брянском областном театре кукол 7 сентября — уже первый спектакль 52-го театрального сезона будет именно классическим, «Чехов. Медведь. Предложение» по бессмертным одноимённым водевилям Чехова.
« К произведениям Чехова человек обращаются постоянно. Чехова невозможно до конца понять, когда ты изучаешь школьную программу. Во многих театральных школах Чехов — это обязательный этап постижения профессии », — говорит режиссёр-постановщик спектакля, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» и высшей театральной премии «Золотой софит» Пётр Васильев в интервью нашей блистательной коллеге Ирине Азаровой .
— Чеховские «Медведь» и «Предложение» – хрестоматийные вещи. Сюжет всем хорошо знаком. Ну чем нас можно удивить? И вот Вы сделали спектакль, и я понимаю — а Васильев- то нас удивил! В чём Ваш фокус?
— Фокус в том, что это театр кукол. Есть в первую очередь видение художника — и уже он предлагает мне, режиссёру, некое образное решение. Конечно, мы ищем характеры героев вместе. Каждый характер по известному рецепту высекается из мрамора, убирается лишнее. Всё лишнее откололи — появляется вот такой вот нос, вот такой вот подбородок, выдающийся вперёд, вот такая вот фигура. И, собственно говоря, мы начинаем плясать вместе с артистами от этого предложения художника. Невозможно сделать два одинаковых спектакля с двумя разными художниками, как ты их не заставляй копировать друг друга. Недаром же говорят — сколько людей держат книгу в руках, столько и книг было написано автором. Потому что восприятие у каждого своё. Одни и те же слова мы читаем с разной интонацией, по-разному у нас звучит в голове выдуманный голос…
Куклы правдивее людей. Для меня, во всяком случае. С людьми-актёрами, бывает, что кто-то что-то увидел — у него образ сложился и закрепился за конкретным исполнителем. А куклы … Это постоянная величина. Ну, возможно, просто потому что я люблю театр кукол…
— Чехов относится к Вашим любимым авторам?
— К произведениям Чехова человек обращается постоянно. Пусть время от времени, но постоянно — такой вот парадокс. Это касается любой великой классической литературы. Невозможно прочитать один раз «Войну и мир» и забыть её на всю жизнь, положив книгу на полку. Но каждый раз, возвращаясь к великой книге, ты её по-новому читаешь — потому что ты дорос до чего-то. Чехова невозможно до конца понять, когда ты изучаешь школьную программу. Может быть, тебе улыбнётся удача — и тебе попадётся хороший школьный учитель, который в тебя заложит какое-то чувство, какое-то слабое первое понимание, чтобы тебе захотелось потом вернуться к Чехову и изучить его глубже.
Я знаю, что во многих театральных школах Чехов — это обязательный этап постижения профессии. Мы живём зачастую по рассказам Антона Павловича. Драматургия его сложна. Но даже за рубежом для актёра предмет особой гордости: прикоснуться к Чехову и попробовать понять природу русского психологического театра. Правда, считается, что жанр водевиля от психологии нас уводит — но там тоже есть движения души, да ещё какие!
— Просто они сконцентрированы во времени и пространстве…
— Да, от любви до ненависти всего шаг! Но ведь его надо сделать и надо попытаться разобраться в механизмах, которые приводят персонажа от одного состояния к другому.
— В этом собственно заключается процесс репетиции. Я наблюдала, Вы проигрываете разные версии этого движения души. Что-то Вамкто-то может подсказать? Ведь, кроме мужской, есть ещё и женская точка зрения…
— Я за то, чтобы на репетиции был диалог. И споры какие-то на репетиции тоже были. Чтобы был момент общей включённости. Так интереснее работать всем. И не только работать вместе, но и вместе находить правду-истину. Да, мы разбираемся в каких-то психологических мелочах лишь затем, чтобы потом, держа это в голове, сделать всё легко и быстро! Грубо говоря, мы растягиваем во времени внутренний монолог актёра, обращая внимание на каждое слово: что он сейчас думает, как он приходит к тому или иному решению, а потом, согласно жанру, согласно нашему направлению «театр кукол», это всё должно ускориться, сжаться.
Но после таких репетиций если исполнителю роли зададут вопрос, почему он сделал так-то и так-то, то он сможет внятно объяснить, почему он именно в этот момент — условно — вдруг быстро повернулся и бросился целоваться.
— Я общалась с Алевтиной Торик, художником, Вашим давним и верным товарищем по работе, единомышленником, узнала некоторые секреты… Возникает ощущение, что Вы не просто работаете, а живёте театром кукол. В Вас параллельно разворачиваются несколько историй. Вы очень востребованный режиссёр, у Вас много постановок в разных театрах страны. Похоже, усталости у Вас не бывает.
— Я не поклонник пафоса, но я действительно просто живу в этом мире. Кукольник — это уникальная профессия и за право называться кукольником в великом смысле этого слова, в истинном смысле, надо ещё побороться и потрудиться! Потому что кукольник — это многое в одном. Это достаточно древнее искусство — и одновременно это самое последнее направление искусства, где появился театр режиссёрский и театр художника. Кукольники до последнего были сами по себе.
Что такое кукольник? Ты сам себе изготовил куклу, ты сам нашёл или написал сюжет, вышел на сцену и исполнил. То есть это и актёр, и режиссёр, и художник. Вот это кукольник, а не кукловод! Вот я и борюсь за это звание всей своей жизнью! Хороший режиссёр должен разбираться во всех отраслях этой «фабрики» под названием «театр кукол». Он должен разговаривать со всеми на профессиональном языке — и с актёрами, и с художником-постановщиком, и с художником по свету, и с композитором. Режиссёр должен знать, как устроена кукла, как фактурить декорацию. Режиссёр должен знать историю моды и отличить корсаж от корсета. Знать, что такое реглан и какой крой женского платья был в XVIII или XIX веке…
— Теоретически Вы можете делать всё в одиночку?
— Да. Но я не стремлюсь делать всё один. У меня есть хороший художник — Алевтина Торик и хороший композитор — Николай Морозов. Я никогда не научусь писать музыку, уже поздно. Но зато у меня в команде есть человек, который это сделает и с которым я могу договориться. Я могу объяснить своей команде, что мне надо и довериться, не разжёвывая всё до конца, не быть жёстким тираном. Я могу обрисовать всё в общих чертах и потом сказать: «Да, это то самое, что я хотел!». Большое счастье — встретить таких людей и заполучить их в свою команду!
