После фотосъемки спрашиваю:
– Брюсли, почему ты не обнял жену?
Юный цыган загадочно молчит, зато окружившие нас мелкие братья молодожена, вредительски хохоча, выдают секрет:
– Он только ночью ее обнимает.
У Нины ангельский голос, покорность и стеснительность в глазах. Совсем не цыганские отличия. Но здесь, в пригородном селе, цыгане вовсе не похожи на гадающее племя, с которым около вокзалов стараются не связываться. Бедные дома, стирка и варево в большом бурлящем котле на улице. Нина Кирпач одета в белое платье, не свадебное, но означающее особый период для молодой цыганки. Мужу Брюсли, как и ей, четырнадцать лет, но выглядит он еще подростком.
Женился Брюсли Марковский по меркам своего народа едва ли поздно. Вот на отца его, Роберта, набросили семейные узы уже в двенадцать лет.
– Наши отцы – мой и моей жены – встретились как-то, выпили и сказали друг другу: пора им вместе быть. И ничего страшного, к восемнадцати годам у нас было трое детей, жили своим домом
Сейчас у Роберта семеро. Ему 38 лет, но у него уже трое внуков и четыре невестки. Все помещаются в небольшом деревянном домике, где голые стены и два стареньких кресла. В углу телевизор и затертый видеомагнитофон. Ни газет, ни книжек не видно. Рядом с этой обителью Роберт заложил фундамент кирпичного особняка, достраивать его придется долго.
– Вот хотел машину обновить, но придется ездить на старой пока. Потратился, честно говоря, на свадьбу Брюсли. А иначе нельзя – опозоришься.
Об источниках доходов Нонна Кирпач, мать Нины, говорит столь же откровенно, сколь и загадочно: «Цыганский бизнес». Видя вокруг множество приятных и веселых лиц, не хочется думать, что этот бизнес может быть плутовского рода или связан с торговлей сатанинским товаром. Каким бы он ни был, некоторые цыгане все же хотели бы иных занятий. По этой причине в школе соседнего села Супонева появился первый класс, где учатся одни цыгане. За азбуку взялись и малышня, и пятнадцатилетние юноши и девушки. Впрочем, замысел посадить кочевое племя за парту возник все же у работников школы. К тому времени в Антоновке осели цыгане, приехавшие из Молдавии, Воронежа, Тамбова и других краев. Полупризорная смуглая малышня гоняла по деревенским улицам и знать ничего про грамоту не хотела. Социальный педагог, живущая по соседству с цыганами, пришла к директору Супоневской школы Александру Буравлеву с сомнениями: учить их или нет? Цыгане предложили присылать учителей на дом и даже обещали платить, но ди-ректор решил все же создать полноценный класс. Набралось 17 разновозрастных учеников в пестрых одеждах.
– Поначалу нам было лихо, - рассказывал Александр Буравлев. – Дети вели себя как в таборе, обращались к учителям на «ты» без имени и отчества, разговаривали на своем языке. Мы думали, что понапрасну тратим усилия. Но уже через несколько месяцев ребята изменились. Сейчас это обычный класс, отличие которого только в том, что здесь дети разного возраста. Обучаем их по обычной программе. Первый класс две трети новых учеников закончили на «хорошо» и «отлично» Есть, конечно, забавные детали. Я сначала думал, что у нас цыганских детей вдвое больше, чем было на самом деле. Потом узнал, что просто у мальчишек по два имени, одно по документам, а другое домашнее. Есть эк-зотические. Вот, например, Золушка, ей шестнадцать лет. Правда, ни она, ни ее родители не знают ничего о сказочной Золушке. Кстати, девочкам барон разрешил заниматься на физкультуре в спортивной форме, хотя в таборе одежда у них должна быть строго национальной. Они поначалу и по школе так разгуливали. Отцы у нас не появлялись, а вот матери приходят. Они очень стараются помочь детям, но сами ведь все неграмотные, вместо подписи крестик на заявлениях ставили. К учителям относятся с почтением. Женщинам я тоже предлагал учиться, но мать Нины сказала: «Куда мне, я уже трижды бабушка». А ба-бушке только 41 год.
К концу года цыганский класс поредел. Две девушки-первоклашки вышли замуж, одна уехала. По мнению директора школы, учиться лет по шесть – семь смогут лишь ребята. Если молодая цыганка выходит замуж, она считается уже взрослой и должна посвятить себя семье. Однако Нонна говорит, что не будет противиться, если дочь захочет продолжить обучение. Смуглые школьники боятся, что их первый «В» прикроют, однако директор успокаивает: «Сделаю все, чтобы до третьего класса все дотянули». Потом пойдут в обычный четвертый, а те, кто покажет выдающиеся способности, сможет перепрыгнуть за год несколько ступенек. Способности же у цыганских подростков уже проявились. Од-ни тянутся к языку и литературе, хотя эти предметы для них тяжеловаты, другие преуспевают в математике. Петь же любят все. Вначале учительница пения растерялась: по какой программе заниматься? Норовила даже сама разучивать цыганские песни. Директор же посоветовал ей: «Учите по обычной программе и сами учитесь у них». В День Защитника Отечества табор дал целый концерт в школе, взрослые цыгане пели и плясали так, что по-сле буйного веселья русские подростки требовали на дискотеке песен кочевого народа. Ни единого межнациональной стычки в школе не было, ребята общаются вполне друже-любно. Девочки из табора помогают поварам, убирают классы, не пытаясь отлынивать от работы.
Брюсли показывает свои тетрадки. Арифметические задачи он решает безошибочно. Его дядя, брат Роберта, с надеждой говорит: «Может, хоть он в люди выбьется». Цыганский бизнес привычен, но, видно, и вольному народу не всегда уже сладка бесприютная и безграмотная жизнь. Тяга к иной культуре пока проявляется экзотически. Свое имя Брюсли получил тоже вследствие первого отцовского порыва.
– Такой же черненький был, как и тот китайчонок.
Китайское имя цыгане переиначили, называя молодожена Бруслаем – видимо, по подобию с Будулаем. Но имя и в таком виде нравится сыну Роберта. Свою новую роль юный муж пока, кажется, не осознал. Во всяком случае на людях к жене он относится вполне отстраненно, будто не замечает ее. Не несет он на себе и настоящее семейное бремя, поскольку кормит огромную семью пока Роберт, но через несколько лет Брюсли должен уже построить свой очаг. Барон Григорий не сомневается, что все его соплеменники будут жить в мире, согласии и с деньгами, хотя собственный его домик, обшитый не-крашеной вагонкой, выглядит отнюдь не по-баронски. Он доволен своими подопечными и тем, что род цыганский прибывает.
Ранняя женитьба считается благом в таборе. Семья от этого только крепче, убежден веселый барон. В восемнадцать лет девушка уже «старуха», жениха ей найти уже трудно, разве что вне табора. Редко, но все же случается межнациональные браки. Жена Григория гордится тем, что внучата у нее вполне русые: «На русских похожи, правда?» Два не поцыгански медлительных светловолосых малыша, подойдя от соседнего дома, зачарованно смотрят на фотоаппарат. Одного зовут Пирожком, другого Матросом. Они веселят взрослых своими комичными именами. Весь табор – дети счастливого, всегда жизнерадостного Григория, который похож, скорее, на обычного деревенского мужика, обожающего чекушки, чем на барона. Разве что золотого блеска во рту избыток. Да еще шляпа и склонность к чисто цыганскому сомнению. Просит фотографии привезти. Обе-щаю появиться через пару дней, но Григорий спрашивает: «Не обманешь?» Цыган не любит обмана.
«Труд»